Твое счастье рядом - Страница 39

– Конечно, себе – в последнюю очередь! – Он бросил взгляд на часы и собрал бумаги в стопку. – Не расстраивайся, дорогая. – Опять этот ненавистный ей насмешливый тон. Глупая, она думала, что никогда больше не услышит в его голосе этих интонаций. – Ты будешь не одна. Эрнесто и Розита выполнят любое твое желание.

С трудом удерживаясь на ногах, еще на что-то надеясь, Габи хотела сказать ему: «Пожалуйста, Луис, не поступай так ни со мной, ни с самим собой», но вместо этого она посмотрела ему прямо в глаза, ее непреклонность приобрела твердость стали, и она лишь холодно спросила:

– А что будет, когда ты вернешься? Как все будет тогда? Или ты никогда об этом не думал?

– Наоборот, думал, и очень много.

– Хорошо, а что, если я… – она провела кончиком языка по губам и залилась краской, – … беременна?

Луис спокойно кивнул.

– Ну что же, я допускаю и такую возможность.

Черт побери! Он говорит об этом так, словно именно эту цель и преследовал все время!

– Но я могу и избавиться от ребенка. Ты ведь не можешь запретить мне сделать это, не так ли? – Габи подумала, что он сделал все возможное, чтобы причинить ей боль, разве только не убил ее. И теперь она хотела причинить боль ему. – Кроме того, я хочу, чтобы ты знал, я не хочу от тебя ребенка.

Но его было невозможно чем-либо задеть. Казалось, он тверже, чем любая земная твердь.

– Все это не имеет значения, – холодно ответил он, – я просто позабочусь, чтобы ты оставалась здесь до тех пор, пока не будет поздно избавляться от моего ребенка. А сейчас извини меня…

Габи молча смотрела, как Луис открывает кейс и складывает в него бумаги. Он совсем меня не знает, ни капельки, думала она, испытывая новый прилив боли. Если она действительно беременна, то единственным чувством к этим усердно делящимся клеточкам, формирующимся в ребенка Луиса, станет яростная ненависть, защищающая ее любовь. И чтобы сохранить любовь, она спокойно уничтожит эти клеточки. Он никогда ее не поймет…

– Желаю удачной поездки, – ровным голосом проговорила Габи.

– Спасибо. – В дверном проеме он на мгновение задержался. – Мы поговорим, когда я вернусь.

Габи услышала удаляющиеся шаги Луиса на веранде, приглушенный разговор с Эрнесто, затем ее ноги подкосились, и она опустилась во вращающееся рабочее кресло Луиса. Крошечный муравей испуганно носился от одного края письменного стола к другому, пытаясь спуститься с него. Габи машинально подставила руку, дала муравью возможность перебраться на нее и осторожно опустила его на пол.

Вновь и вновь одна и та же мысль не давала ей покоя – почему именно он? Почему именно его полюбила она раз и навсегда? Почему полюбила человека, для которого она значит не больше, чем любое другое живое существо, мужчину, чьей целью, кроме примитивной страсти к обладанию, было оплодотворение ее своим семенем, словно она невинная жертва, приносимая богу плодородия?

Сквозь открытые ставни взгляд Габи устремился на клетку, из конца в конец которой непрерывно метался ягуар. Луис никогда не изменится, никогда не позволит, чтобы им овладели простые человеческие чувства сострадания или любви. Ни одна женщина не сможет растопить лед в его сердце.

Так она сидела с окаменевшим лицом до тех пор, пока не услышала рев самолетного мотора. Звук медленно растаял в неподвижном воздухе, и так же медленно лицо Габи сморщилось. Опустив голову на сложенные руки, она залилась слезами, которыми, казалось, истекало ее сердце.

Габи не помнила, как провела этот день. Она едва ощущала на себе внимательные взгляды слуг и, чувствуя себя совершенно опустошенной, рано пошла спать, не сомкнув, однако, глаз почти до самого рассвета. Ее разбудил удар грома, эхом отозвавшийся где-то над морем, а затем по крыше застучали капли дождя, вначале небольшого, а затем превратившегося в сплошной ливень.

Габи оделась, причесалась и спустилась, чтобы выпить кофе. Затем она неподвижно сидела на веранде, равнодушно наблюдая вспышки молний над серыми волнами, белой пеной рассыпающимися у кромки берега. Ветер усиливался, под его порывами скрипела кровля над головой. А когда и кресло стало раскачиваться из стороны в сторону, Габи стряхнула с себя оцепенение и велела Розите идти к себе, чтобы успокоить испуганных детей.

Войдя в дом, Габи прошлась по комнатам, зайдя в последнюю очередь в комнату Луиса. Розита перестелила его постель, и теперь ни взбитые подушки, ни расправленные простыни не напоминали об их страстной безумной любви. И все-таки Габи взяла одну из подушек и подержала ее в руках, словно желая ощутить частицу оставленного им тепла. Затем она открыла гардероб и осмотрела костюмы Луиса. Здесь были все, кроме того, в котором он уехал, и Габи погрузила лицо в один из пиджаков, ощущая у воротника знакомый запах его тела.

Когда Габи вешала пиджак на место, в одном из карманов что-то звякнуло. Засунув руку в карман, Габи обнаружила там связку ключей. Бросив на них взгляд, она хотела было положить ключи на место, но по красному кожаному брелоку узнала в одном из них ключ зажигания «лендровера». Ключи мягко покачивались в ее руке, и Габи долго не спускала с них глаз.

Значит, он так доверяет ей, что даже не удосужился спрятать ключи? Доверяет – или просто пренебрегает ею, высокомерно полагая, что она никогда больше не посмеет бросить ему вызов?.. Резкий порыв ветра потряс весь дом, хлопнув дверьми. Дождь хлестал сквозь открытые жалюзи, и Габи машинально подошла к окну, чтобы их закрыть. Но вместо этого она замерла, глядя в окно. Эрнесто и Розита были в своем доме, их ставни были плотно закрыты. Впрочем, в такую погоду им все равно не пришло бы в голову…